Потемкин: Убийство Русского Циклопа

Как только императрица Екатерина II получила известие о внезапной кончине по пути в действующую армию светлейшего князя Григория Александровича Потемкина, она, едва отправившись от потрясения, учинила негласное расследование, заподозрив злой умысел и коварное отравление.

Скорее всего, основания для этого были, потому что Русский циклоп - так отвергнутого фаворита, тайного супруга монархини, бессрочного мудрого советника за глаза называли при дворе - имел талант, не думая о последствиях, наживать во множестве врагов. Чем закончились розыскные мероприятия, весьма пристрастные и не бескровные, едва ли когда-нибудь раскроется. Екатерина неукоснительно придерживалась правила сжигать документы, касающиеся ее лично и близких ей людей. Остались свидетельства современников-царедворцев. Внимательное прочтение их дневников, писем, ознакомление с семейными преданиями убедило некоторых историков в том, что Потемкин покинул земную юдоль с чьей-то помощью. Ясна и причина убийства, весьма банальная, в духе временщиков политического Олимпа - зависть и боязнь того, что светлейший, если не помешать, сумеет не только вернуть почти абсолютную власть, но сделает ее абсолютной.

Кто же готовил и осуществил заговор? Сам Потемкин в открытую говорил о «мерзостях, творимых супротив него, очередным молодым случаем императрицы Платоном Зубовым», распускающим слухи о чревоугодии, сладострастии, нескончаемых оргиях, о том, что замышляет врагам Крым отдать, преуспевает в кровосмешении, сожительствуя с племянницами, дочерьми сестры Марфы и помещика Энгельгардта - Александрой, Варварой, Екатериной. Увы, изрядная доля правды в доносах Зубова присутствовала. Разве что, за Крым князь «готов был землю грызть», а вот при ставке гарем красавиц гречанок да татарок держал, племяннице, девятнадцатилетней Варваре, отписывал в Петербург: «Душа моя, любовница наинежнейшая, победа твоя надо мною сильна и вечна. Целую тебя всю, с ног до головы». Что сказать на это? Лишь то, что седина в бороду - бес в ребро, да то, что высокая нравственность среди вельмож в золотой век Екатерины чуть ли не порицалась, побивалась показной безнравственностью.