Правила жизни Богдана Ступки

Не думаю, что могу сказать что-то умное. Разве что жизнь коротка, искусство бесконечно, и творчество измерить не дано. Только это не я сказал.

Я неуч. И считаю, что от чтения ума не прибавляется. У меня бабушка была очень умная, и мама очень умная. Но не потому, что много читали — просто многое знали о жизни.

Я не в большом городе родился. Так что кое-что умею и по сельской части: могу сажать картошку, могу копать картошку, а могу и за коровой ухаживать.

Кроме актерской игры, я умею хорошо делать только одну вещь — салат, которому научила меня мама. Нужно тонко-тонко порезать огурец — только перед этим шкурку надо снять, — тонко-тонко порезать лук, а потом добавить творог и сметану. Все это перемешивается и получается отличный салат.

Я человек без слабостей. Курить бросил, поесть никогда особо не любил, пью умеренно. Одним словом, сала не люблю, горилку не употребляю. Скучно даже.

В кино я хожу только тогда, когда внук придет и скажет: «Боня, посмотри этот фильм, он хороший». И тогда я иду в кино. Недавно посмотрел «Катынь» Вайды. Но это не внук, это мне Вайда посоветовал.

Я не люблю войну, потому что с детства боюсь стрельбы. Мне было всего три года, но я хорошо ее помню. Помню, как немцы давали детям шоколад. Как предупреждали: сейчас тут начнется битва, уходите из домов. И теперь всю жизнь меня преследует страх. Этот страх иногда заставлял меня драться, идти против больших людей. Может быть, именно из-за него я и пошел в кино. Ведь в кино ты легко можешь спрятаться — это не ты, это всегда кто-то другой.

Было время — я за день любил по несколько раз переодеваться. Мама мне всегда говорила: «Ох, какой же ты манерный!» Но я не был манерным. Я просто смотрел в окно, а там, например, шел дождь, и человек бежал в пальто и сапогах. Ну и я сразу надену какое-нибудь пальто, сапоги нацеплю, и сам у окна хожу туда-сюда — жду, когда дождь кончится.

Чтобы понять человека, нужно всегда чувствовать себя ниже его. Я научился слушать людей, когда был министром (с 1999 по 2001 год Ступка был министром культуры и искусств Украины. — Esquire). Ко мне часто являлись ходоки и что-то говорили подолгу, просили. А я сидел, слушал их мольбы, и думал: «Я не выдержу, я не выдержу, я сейчас засну. Что я тут вообще делаю? У меня же есть дела поважнее. У меня репетиции, у меня съемки». А они все: дай то, помоги с этим, все мелочи какие-то. А потом вдруг понял, что не бывает мелочей. И мгновенно научился слушать и разговаривать.

Я уверен: чтобы человеку глупости в голову не лезли, его всегда надо загружать работой так, чтобы он мертвым домой приходил.

У нас очень трудно быть министром. Потому что заведено у нас так: если ты артист — ты хороший, а если стал министром — ты уже плохой. Причем сразу, на следующий день.

В фильме «1814» моего героя спрашивают: «Вы верите в Россию?» — «Верю, — говорю. — Но не в чиновничью Россию». А потом это вырезали.

Я человек мнительный. Когда-то хотел переехать в Москву, а потом вдруг прочел книжку про Михаила Романова (известнейший советский театральный актер, переехавший в свое время из Киева в Москву. — Esquire). Он играл Протасова в «Живом трупе» — гремел на весь Союз, был величайшей знаменитостью. А тут я прочел, что у него в Москве даже не было квартиры. Он много лет жил в гостинице, и там, в гостинице, в конце концов умер. И я подумал: «Ну нет, я туда ни за что не поеду. У них там самому Романову по гостиницам пришлось болтаться».

Мне все говорят: Богдан, ты помешался на своих украинцах. А я вот недавно выяснил, что семья Фрейда была родом из Украины, из местечка Тысменица. Поехал туда. Вот, говорю, ведь Фрейд из ваших мест. А они без понятия. Сидят все и норковые шубы шьют.

Одежду лучше всего покупать в Америке. Она там не лучше, она там дешевле.

Очень часто нужно идти от противного. Помню, как зимой я приходил к бабушке домой с замерзшими руками — а она их сразу в ведро с холодной водой. И правда, согревался.

Раньше я был у женщин не особо популярен. А сейчас на старости лет вдруг начал нравиться — и молодым, и средним, и бабушкам. Сегодня в Киеве рано утром иду по театру, а навстречу мне идет наша работница и говорит: «Ой, какое же чудо, что первый мужчина, которого я сегодня встретила, — это вы». А я чего? Я дальше пошел.

Может быть, я и хотел бы сейчас стать на 20 лет моложе, но ведь у меня все равно не получится, вот я и не думаю об этом.

Я бы никогда не смог работать директором магазина.

Без любви и машина твоя будет грязная.