Певец и актер ("Молитва о гетмане Мазепе") рассказал о том, зачем снял роды жены, как голодал 48 дней и почему мнит себя Высоцким.

- Никита, вы считаете себя едва ли не наместником Высоцкого. С чего это?

- На песнях Высоцкого я рос с 13 лет, хотя до него были и Галич, и Окуджава, и Визбор. Но из всех перечисленных именно Высоцкий был для меня учителем, потому что я интуитивно понимал - у него очень нежная и ранимая душа, а вот его хрип и напор - такая себе броня, защита. А на наркотик в виде песен Высоцкого меня подсадил в Киеве старший брат - Сергей. У Владимира Семеновича были строчки: "Пошли мне, Господь, второго, чтоб вытянул петь со мной" - и я, по юношескому максимализму, считал, что этот второй и есть я. Я знал весь репертуар и готов был спеть дуэтом. Понимал, что ему тоскливо и одиноко, но я жил в Киеве, а он в Москве! И вот, когда в 80-м мне исполнилось 19 лет, я собрался в Москву, но пришел брат и со слезами на глазах сказал, что Высоцкий ушел в мир иной.

- Но в Москву все равно поехали…

- Да, меня приняли в театр на Таганке, потом в Щукинский театральный институт, а потом была встреча с Окуджавой. Мне, кстати, было очень лестно, что с другом Высоцкого - Борей Хмельницким, царствие ему небесное, и его сыном Никитой мы делали спектакль памяти Владимира Семеновича, и я закрывал его, исполняя Высоцкого по-своему. Никита потом говорил, что отец пел песни интровертно, а я - экстравертно. Да, я делаю из своих выступлений шоу, хотя Высоцкий не был шоуменом, и я до 2004 года тоже стоял на сцене только с гитарой, но лишь потому, что шоу-бизнес душит в своих гламурных объятиях и бардовскую песню, и рок-н-ролл. И я стал жить по девизу "Возлюби врага своего".

- И как успехи на этом поприще?

- Если глянуть в интернет, то можно увидеть, как шоу-бизнес стебается над Джигурдой, раздает мне всякие там "Серебряные калоши", желтая пресса "мочит" и всячески извращает факты биографии, стихи и песни. Но я не остановлюсь! Кстати, мне предлагают тотальную раскрутку, обещают сделать суперзвездой на мировом уровне - среди русскоязычной, правда, публики. Потому что нет такого варвара, как я, на сегодняшний день в шоу-бизнесе. Я двумя руками "за", но меня просят подписать пятилетний контракт: мол, мы тебе пишем репертуар - и ты поешь, зарабатываешь бабло. Так это то же, что пять лет мне предлагают заниматься рукоблудием! Я ж импотентом стану. Любимая женщина свалит к другому - не к суперзвезде, а к нормальному пацану. Молодые подписываются под эти контракты, а я отказываюсь, получая при этом в сотни раз меньше денег. Но все равно счастлив, несмотря на ту периодическую задницу, в которую меня пытаются впихнуть "братья" по шоу-бизнесу.

- Многие были в шоке от того, что вы выложили в Интернет видео вашей рожающей жены...

- Ну а зачем тогда мои обвинители проводят гей-парады? Да пожалуйста, каждый экспериментирует, как хочет. Но они занимаются экспериментами в области однополой любви, а я проповедую классическую. Что плохого, если я противопоставил однополой любви, любви за деньги и гонорары, - то, что делают актеры в фильмах, - настоящее любовное действо. Снял вам появление жизни и перерождение женщины, полной страха и боли. Смешно, когда пишут, что Джигурда - извращенец, и в слове "извращенец" три ошибки. Вы хотите, чтобы я кому верил - себе, жене, старшему брату, зрителям, друзьям или тем, кто неграмотно пишет?

- Многим не нравится и то, что вы постоянно материтесь.

- Естественно, все эти вещи я делаю абсолютно сознательно. Люди думают, что это хулиганство и эпатаж. А я ведь лирик. Но благодаря матам я живой: обос...ли - обтекай, не умеешь - впитывай! Если оставить только высокое творчество, без нецензурщины - ерунда получится.

- У вас есть ощущение безнаказанности за то, что вы делаете?

- Да, у меня сейчас полное чувство безнаказанности и безопасности. Свобода, ограниченная только любовью. Я позволяю себе все, что угодно, хоть голым на сцену или что ни слово - то мат. Но если понимаю - это обидит мою жену Марину или родителей, то могу сознательно ограничить себя. Чтобы не делать больно близким, я просто немножечко себя "подгламуриваю". Хотя я вообще считаю себя безгрешным существом. Это я понял, когда десять лет назад голодал сорок восемь дней. Начинал с 84-мя килограммами веса, а закончил с 52-мя, но дело не в кило, я тогда понял, что безгрешен и периодически чувствую себя святым.

- Многие люди с вашей философией в итоге оказываются под забором…

- Потому что они идут к миру с открытым забралом, с открытой душой и сердцем, а мир их пережевывает и выплевывает. На них помочились, дерьма натыкали в душу и в разум, и вот они, дабы внутри себя не превратиться в зверя, садятся на стакан или на наркотики.

- Вам ведь и самому приходилось лежать в советском дурдоме.

- Да, было дело, когда я в военкомате, когда меня призывали в армию, всех послал и песни матерные распевал. Тогда меня сразу же и запекли в дурку. Мне кололи по семь уколов в день: и транквилизаторы, и абрикосовое масло, которое вызывало галлюцинации. Но алкаши, которые были рядом со мной в палате, договаривались с санитарами, брали лекарства себе, а мне давали в руки гитару - и вот в таком состоянии я пел им "Охоту на волков" Высоцкого. Но этот опыт мне очень пригодился. Я вышел через две недели - мать забрала под расписку. Хотя мне нужно было лежать месяц-два - тогда меня бы просто превратили в овощ. Получив этот удар, я понял, что в мире все не так просто. Но тогда, когда я вышел 14 мая, я впервые в жизни услышал, как чирикают воробьи и как шуршат листочки. После этого у меня стихи стали тоньше, перестали быть кондовыми.